Старожилы хорошо помнят светлое 3-этажное здание, построенное в мавританском стиле в конце ХIХ века на углу улиц Прорезной и Пушкинской. Это — доходный дом Ионы Зайцева, потомственного почетного гражданина, купца первой гильдии, который также известен как строитель крупной лечебницы для малоимущих на улице Кирилловской (ныне — Фрунзе). Любопытно, что и сегодня многие подоляне именуют его "больницей Зайцева". В купеческом особняке на Прорезной перед войной размещался Дом ученых, до 1927 года — еврейский клуб "Комфон", а во времена УНР — Украинский национальный клуб. Теперь только живописный сквер напоминает о месте, где когда-то "сошелся клином" импозантный дом, увенчанный четырьмя башнями.

"Поезжайте в Киев и спросите там, что делал Паниковский до революции, — говаривал небезызвестный герой довольно известного романа. — И вам скажут, что до революции Паниковский был слепым. Я выходил в очках и с палочкой на Крещатик и просил какого-нибудь господина почище помочь бедному слепому перейти улицу. На другом тротуаре у него уже не хватало часов или бумажника... Я платил городовому на углу Крещатика и Прорезной пять рублей в месяц, и меня никто не трогал".

Откровения мелкого жулика не случайны. И вообще: биографии персонажей «Золотого теленка» сплошь и рядом переплетаются с градом над Днепром. Взять того же Остапа Бендера. Откуда у него удостоверение на имя гражданина Михельсона или же милицейская фуражка с гербом Киева? Возможно, Ильф и Петров были наслышаны о знаменитых киевских «антиках» уголовного мира. И о нищих — тоже.

Действительно, на Прорезной орудовал «жебрак» Шпулька. Днем он, артистически кривляясь и причитая, выпрашивал подаяние, а ночью работать связным между бандами рецидивистов. В итоге за 25 лет плодотворной деятельности «король нищих» сколотил солидное состояние, купил на Бульварно-Кудрявской 3-этажный дом и начал успешно сдавать его внаем мелким чиновникам.

Надежной крышей (в прямом смысле этого слова) «жебраку» служила воспетая Михаилом Булгаковым кондитерская «Маркиза» на первом этаже дома Сироткина: сюда в лютый мороз Шпулька заходил согреться. В то время как Паниковский прогуливался вдоль фасада другого, не менее известного нам со страниц булгаковского романа кафе «Жорж» около «рыцарского» дома Городецкого.

А в целом Прорезная кишит героями «Белой гвардии». Вспомните Алексея Турбина: «В упор на него по Прорезной, покатой улице, с Крещатика, затянутого далекой морозной дымкой, поднимались, рассыпавшись на всю ширину улицы, серенькие люди с солдатских шинелях… По-волчьи обернувшись, Турбин свернул в Мало-Провальную… До излома самой фантастической улицы в мире Турбин все же дорвался…»

Если «самая фантистическая улица» находилась слева от Прорезной, то винный погребок «Замок Тамары», куда захаживали Мышлаевский и Карась, размещался справа, по улице Владимирской, возле дома N43, где родился известный бард и шансонье Александр Вертинский. Лишившись в раннем детстве отца, мальчик настолько запомнил этот трагический день, что через тридцать с лишним лет, вернувшись в Киев, посвятил отчему дому такие строки: «Тут рожден, с этажа четвертого я сбегал, не зная забот; и отсюда отца, уже мертвого, выносили ногами вперед…»

Сбегал юный Саша не только с четвертого этажа «родового гнезда», а и каждое утро по улице Прорезной на трамвайную остановку, чтобы успеть к началу занятий в Четвертой гимназии (Б. Васильковская, 96). Гимназию он так и не закончил, зато стал знаменитостью. «Я хожу по родному городу, как по кладбищу юных дней», — писал Вертинский в 1956 году. Приедь певец на десяток лет раньше, он бы воочию осознал суть своей поэтической метафоры — город представлял собой кладбище. Увидев после долгой разлуки свой уцелевший дом, в окнах которого отражались Золотые ворота, «гражданин мира» и вечный Пьеро сказал, обращаясь к Киеву — «родине нежной»: «Я готов целовать твои улицы, Прижиматься к твоим площадям…» Безусловно, одной из главных улиц его босоногого детства была Прорезная